Пять жемчужин петербургского капромантизма: мнение профессионалов и горожан

Что вы слышали о капромантизме? А про «Лужковский стиль», «фекализм» или «агроренессанс»? Наверняка один из терминов хоть раз да использовали. Как правило, так называют архитектуру, кажущуюся неприятной и аляповатой. Горы стекла, керамогранита, пластика и металла, арочки, колонны, портики из пенопласта, имитация классических приёмов, гнутые линии – любой сможет узнать признаки стиля. Но что это за стиль и стиль ли вообще?

Занимаясь исследованием архитектуры девяностых – двухтысячных, мы (архитектор Даниил Веретенников, искусствовед Семёнов Александр, урбанист Гавриил Малышев) используем термин «капиталистический романтизм». С нашей точки зрения, другие названия носят чрезмерно ироничный характер, отдающий пренебрежением к этому периоду нашей истории и архитектуре, которая тогда создавалась. Чтобы не впадать в «лукизм» (суждение по внешнему виду), в архитектуре, как и в других сферах жизни, нужно стараться избегать таких терминов, которые содержат оценочные ироничные коннотации. 

Недавно вышел большой материал, где мы объясняем, почему необходимо понять язык архитектуры постсоветского времени. Основные тезисы можно прочитать в тексте по ссылке, на них мы не будем останавливаться в данной статье. Здесь уделим внимание общественному мнению, тому, как специалисты и простые горожане относятся к архитектуре капромантизма.

Мы опросили трёх человек: антрополога из Принстонского университета, знатока искусства, Сергея Ушакина; архитектора, Максима Атаянца; простого горожанина, электроника из ЦНИИ робототехники, Евгения Секлюцкого. Каждый высказал своё мнение о пяти постройках Петербурга, спроектированных в эпоху капромантизма. Выбранные нами здания наиболее полно выражают различные архитектурные идеи и стилистические предпочтения своего времени – истинные «5 жемчужин капромантизма»: 

Торговый центр «Адмиралтейский». Кокорин А. Е., Чувашов В. А., Чувашева Н. А. 2001 г. Московский пр., 3

Мнение антрополога: Я оговорюсь сразу: я не историк архитектуры. Я даже не искусствовед. Я – антрополог, которого интересует то, как люди обустраивают свою (и чужую) жизнь, с помощью доступных выразительных структур, материалов и символов. При всей своей внешней непривлекательности, этот торговый центр, мне кажется, очень питерский по своей идеологии. Стилистически здесь используется главный прием прозы Владимира Сорокина – овеществление метафоры. То есть: вы говорили, что Питер – это окно в Европу? Ну, вот и получайте свое окно. Прорубим его по полной. И сделаем незабываемым, точнее – неизбежным. В итоге получились аркады на стероидах. От Европы осталась одна сетка фальшпереплетов, но сам «проруб» получился знатный. И, должен сказать, не без некоторого изящества: подчеркнутый диалог-контраст стекла и камня в верхней части фасада создает иллюзию полета и одновременно обозначает пределы этого полета: прозрачность стекла, стремящаяся слиться с небом, прерывается, точнее, – заковывается в тяжелый (но гибкий) гранит арки. Такая типичная питерская «сдержанность»: полеты – полетами, Европа – Европой, но и про реальность, данную нам в ощущениях, забывать не стоит. А если забудете – мы вам напомним. 

Мнение архитектора: Один из самых безобразных фасадов Петербурга. Что там внутри, не знаю, поскольку так и не заставил себя зайти. Вероятно, авторы так представляли себе постмодернизм. Будучи построенным где-нибудь на проспекте Маршала Жукова или Серебристом бульваре, здание воспринималось бы просто как вполне адекватный след эпохи, но, затесавшись между домов у Сенной, служит примером самой разнузданной архитектурной наглости.

Мнение горожанина: Гибрид классики с футуризмом. Массивная арка на двух колоннах, но она парит в невесомости над ними, как на невидимых воздушных подушках. В этих раструбах сверху колонн как будто встроена система, создающая антигравитационное поле.

Торгово-развлекательный комплекс «Гулливер». ОАО «Проектсервис» 2002–2004 гг. Торфяная дорога, 7

Мнение антрополога: Это, пожалуй, тот случай, когда термин «капромантизм» имеет смысл. Авторам, судя по четко обозначенным объемам, очень полюбилась лексика конструктивизма и функционализма. Однако идея целесообразности, на которой, собственно, строилась эта архитектура в прошлом, осталась за скобками. В результате вышла фантазия-гротеск на тему Баухауса.  Мне это чем-то напоминает язык героев прозы Платонова – у них слова по отдельности вполне «советские», но ломанный синтаксис и композиционная структура превращают их речь в лингвистических монстров. Нет внутренней логики организации этих самых слов, зато есть свобода в их комбинации. Я думаю, если бы Эрнст Теодор Вильгельм Гофман взялся переводить книжку «Конструктивизм» Алексея Гана, то получилась бы похожая фантасмагория. 

Мнение архитектора: Совсем не представляю, как это можно прокомментировать. В натуре здания не видел и рад этому обстоятельству.

Мнение горожанина: Очень удачное расположение этого комплекса не позволяет ему испортить окружающий вид. Здание представляет собой воинствующий апофеоз эклектики. Даже его символ – синий мужик в шляпе с телом голубя («гулли-гулли» - ведь так зовут голубей, всё логично) и с гребнем на спине в виде трёх шипов, окрашенных в цвета флага России, удачно отражает эту концепцию! То есть тут удачно и логично практически всё!

Апартамент-отель «Дом на Фонтанке» Земцов Ю. И., Кондиайн М. О. 2003 г. Фонтанки наб., 1

Мнение антрополога: В отличие от первых двух звезд капрома, с их внутренней свободой безбашенности (характерной для стилистики торговой площади), здесь мы имеем дело с архитектурой отчужденности. Дом-крепость, дом-замок, дом-тюрьма из дорогих материалов. Иными словам – отель. Своеобразная коробочка закрытости. Целостная. Симметричная. Непроницаемая. Если говорить об этом здании в контексте романтизма, то оно отсылает не столько к «богатству» переживаний и «сложности» внутреннего мира (это как раз неочевидно), сколько является обещание того, что под этой окостеневшей коркой-коробкой из стекла, камня и бетона еще может биться сердце мятущегося Байрона. Изгиб-прогиб бокового фасада активно намекает о каких-то внутренних силах и сюрпризах. Верить в это хочется, но получается с трудом.  

Мнение архитектора:  Честная и почти удавшаяся попытка спроектировать «нормальный дом как в Европе», с пониманием местоположения и соответствующей меры ответственности. Я не знаю, что произошло с тем фасадом, который обращён в сторону цирка, не верю, что авторы могли такое задумать. Поневоле начинаешь думать, что глухой торец призван защитить тонкое обоняние жительниц от ароматов циркового зверинца. А кто защитит город от дикого брандмауэра?

Мнение горожанина: Приземистый трёхэтажный домик, четвёртый этаж которого можно увидеть только с противоположной стороны Фонтанки. Крепко-сбитый, монолитный, как маленькая крепость, видимо из-за соседства с Михайловским Замком. С южной стороны как будто обрезан огромным ножом. От отрезанной части остался только проём, ворота которого украшены национальным орнаментом из колючей проволоки, что придаёт «крепости» современный и актуальный вид.

Жилой комплекс «Дом у моря» Архитектурная мастерская «Евгений Герасимов и партнёры». Герасимов Е. Л., Чобан С. Э. 2005–2008 гг., наб. Мартынова, 62–74

 

Мнение антрополога: Очень хочется сказать: так могли бы выглядеть Новые Черемушки, если бы у Хрущева было достаточно денег. Или, чуть иначе: комплекс «Дом у моря» – это такое современное переложение на язык коммерческой архитектуры идей Леонида Сабсовича и Николая Милютина о социалистическом городе. «Микрорайон» стал gated community – т.е. сообществом за забором, общественным пространством не для всех. «Дом у моря» и «Дом на Фонтанке» в этом плане достаточно близки – идея отчужденности и дистанцирования в обоих случаях является определяющей. Пожалуй, «Дом у моря» доводит до логического конца тему «Дома на Фонтанке». Подчеркнутый рационализм этого микрорайона, его ритмическая предсказуемость и минимализм многократно задействованных приемов полностью уничтожают какие бы то ни было намеки на возможность «внутренней жизни», не скованной схемами (коммерческой) рациональности. Это архитектура из разряда «моё сердце остановилось, моё сердце замерло». Архитектура замирания.

Мнение архитектора: Опять «приличная архитектура, как сейчас делают». Может быть, такая задача и ставилась. Положено сейчас рисовать узенькие окна со сдвижкой от этажа к этажу, значит, нарисуем. Совершенно профессиональная работа, с нормальным генпланом, понятной идеей. То, что я такую архитектуру терпеть не могу – скорее моя личная проблема.
 
Мнение горожанина: Напоминает не то дом отдыха, не то больницу. Сам стиль вроде и неплохой: большие окна, полукруглые изгибы. Если бы это был один небольшой домик, было бы ОК, но от такого обилия одинаковой серости – берёт тоска, особенно на фоне серого питерского неба. В Питере нельзя строить такие монументальные серо-серые комплексы, они ввергают в грех уныния. Я бы запретил в жилых комплексах использовать серые и коричневые оттенки в качестве основных. Питеру нужны цветные цвета.

Ладожский вокзал Архитектурная мастерская «Студия 44». Явейн Н. И., Романцев В. А. 2001–2003 гг., Заневский пр., 73

Мнение антрополога: Этот вокзал может служить хорошей визитной карточкой консервативного постсоветского постмодернизма. С одной стороны, он цитатен и интертекстуален; «интересность» сооружения заключается в двойном кодировании использованных форм, которые одновременно являются и современным высказыванием, и отсылкой к архитектурным формам прошлого. С другой стороны, все «богатство» прошлого нормализуется и упорядочивается с помощью ритмических повторов – будь то арки внутри помещений, башни-двойники по краям или, например, тройка перронов. В процессе этой жесткой хореографии форм прошлого возникает стилистическая законченность и единство. Но при этом ожидаемого смыслового сдвига, эстетического слома или идеологической реориентации, в которых (западные) постмодернисты и постструктуралисты 1980-х и 1990-х годов и видели изначально цель цитатности, не происходит. Цитатность оказывается техническим, точнее – косметическим приемом. Понятно, что это – вариант «старых песен о главном». Воспроизводящая, миметическая эстетика в стиле «точь-в-точь»: может ли Таня Буланова петь песню Татьяны Дорониной про Экзюпери? Может. И даже неплохо. Но лучше бы пела свои. 

Мнение архитектора: Отличный, очень сильный проект. Ясная идея, выверенная композиция, пластика, надо гордиться тем, что такую вещь построили в городе. Были бы ещё материалы и качество строительства достойны этой архитектуры! Но самым тяжёлым надругательством над зданием является та безобразная и градостроительно бессмысленная каша, которая заслоняет вокзал от города, убив все тонко рассчитанные перспективы. Вот так – напряглись, создали по-настоящему хорошую вещь и тут же её безнадёжно испакостили.

Мнение горожанина: Сложно найти ракурс, чтобы рассмотреть его снаружи, так чаще всего попадаешь сразу внутрь. А снаружи он интереснее, чем внутри. Мне нравится обилие стекла, домикообразность и полукруглость. И круглые эти окошки, и трубы. Если бы это всё ещё сделано было из нормальных материалов и не разваливалось – то могло бы и вовсе быть хорошо. 

Материал подготовлен: Д. Веретенников, А. Семёнов, Г. Малышев. 2019