Солонка, наполовину… пустая?

Возвращаясь к аллюзиям, связанным с прошедшим «Соляным городком», вспоминаешь поговорку «Лучше соль, да близко, чем золото, да далеко». Правда, она странным образом вдруг переворачивает смыслы и меняет местами журавля с синицею: то, что ещё вчера казалось эфемерным фантазированием, сегодня становится стремительной реальностью, а на завтра уже и будничным окружением. И тут уж «кто не с нами», тот за бортом. О чём речь? О будущем.

Иногда неожиданное микширование тем для разговора возникает «из ничего», из сочетания случаев, из самого воздуха. И сейчас хочется предложить внезапную (а на самом деле всего лишь молчащую) тему, которая рождена сравнением двух разных событий. Одно – это праздник, который традиционно в конце мая расцвечивает Соляной переулок «движухой». Другое – выставка «Инновации как творческий приём», которую предложил вниманию публики Эрмитаж. Уж так совпало и так умножилось, что повод для разговора возник сам собою. Из сочетания несочетаемого.

«Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёною? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить её вон на попрание людям (Мф. 5:13-16)». Сказано два тысячелетия тому назад, а тут вовремя к слову пришлось. Ремесленный праздник Академии Штиглица напомнил о том, что понятие «соль» сложнее и объёмнее гастрономических смыслов. Ведь там, в рамках «Соляного городка», наряду с мастер-классами «Муха» предложила цикл встреч с разными людьми, специалистами в своём деле. А дела эти очерчивают широкий круг интереснейших приложений профессиональных компетенций. И среди разных тем была там и встреча с Анастасией Ярмош от Университета ИТМО, которая сделала доклад, посвящённый такому необычному пласту современной культуры, как Art&Science. Искусство и наука. Новая формация такой природы творчества, в которой участие умных технологий становится движущей силой созидания – анализа и преобразования одновременно.

А названная мною эрмитажная выставка внезапно стала яркой и своевременной, хоть и удалённой, иллюстрацией к этому докладу. Экспозиция, где творческие порывы и идеи художников не просто усилены научными достижениями, а спровоцированы и направлены ими, препарированы, иногда переформатированы, переиначены, по сути, созданы наравне с человеком. Это не просто использование технических и научных достижений в качестве «краски», а сложный симбиоз взаимовлияния, когда порой невозможно понять границы проникновений друг в друга творчества и технологии, вдохновения и управления. Собственно, одним из критериев попадания в такую специфическую «нишу» является как раз обратное влияние творческого акта на совершенствование предложенной технологии. То есть абсолютная зеркальность взаимодействий. И, соответственно, взаимное развитие.

Докладчик говорила о сложном комплексе «умного искусства», об его истории, хронологии и ранжировании. И в том числе о том, что приснопамятные гонения у нас на необычные для своего времени новшества, сделавшие, скажем, кибернетику и генетику «лженауками», отбросили и научную мысль, и технологические навыки, и создание инструментария так далеко, что теперь даже странно думать о том, чтобы «догнать и перегнать». Ровно так же и ограничение творческих поисков художников рамками дисциплинарной клетки «социалистического реализма» удержало страну в хвосте технологического и ментального прогресса последнего полустолетия. Что вовсе не означает отсутствия художников, искавших и ищущих новые формы взаимодействия с вещным и идеальным мирами, или учёных, способных смотреть за горизонт.

И вот тут хотелось бы сказать о внезапной, но красноречивой коллизии, которая вроде бы стоит в стороне от праздника ремёсел, но на самом деле кровно с ним связана. С острой горечью вдруг понимаешь, что почти все красоты, которыми Академия Штиглица щедро делится с теми, кому это интересно, ограничиваются… архаикой. Да, да, позавчерашним днём. Все эти великолепные умения практически не выходят за рамки «ретро». Да, они нужны. Да, к ним стоит приобщаться. Да, они требуют немалого опыта. Да, они непременно пригодятся, особенно в Петербурге. Но!.. Где же новые материи? Где совершенно иной способ мышления и работы с искусственной средой? Где технологии, которые соотносятся не с видавшими виды печами, а более тонкими инструментами из палитры новейшего времени? Где новая образность, которая контрастирует с привычным и вчерашним? Синтетические материалы, роботехника и кинематика, новые проекционные возможности, сочетание фантастики и реальности, апробация разных «так нельзя» и «этого никто не делал».

Разумеется, нельзя говорить об этом отстранённо от всей сложной иерархии взаимосвязей экономики, политики, образования и науки в нашей стране. Это ведь не фокусы отдельно взятой лаборатории, которая попутно с основной работой развлекается творчеством. Это цельная система взаимодействия и взаимоврастания университетов, промышленных и финансовых корпораций, научно-исследовательских центров, творческих сообществ и художников, способных оперировать иным инструментарием (равно как и иным анализом, иной методологией, иной образностью). Это платформенная, «видообразующая» деятельность, объединяющая самых разных интересантов. Такой несостоявшейся параллелью явственно обозначаются убийственные лакуны, совершенно непозволительные сейчас. Пропасть, которую надо спешно – целенаправленными, программными усилиями – преодолевать в самое ближайшее время. Прямо сегодня. Или уже никогда. Петербург задумывался как форпост передовых решений, чего бы это ни касалось. Но нынешнюю катастрофу технологической безграмотности иллюстрируют постоянные примеры варварских обманок, в которых видны лишь тени «распилов». Достаточно вспомнить покраску чудесного пудожского туфа Казанского собора известковой краской, чтобы понять, что ни малейшего отношения к сохранению и умной защите это не имеет. Казалось бы, где «мухи», а где «котлеты»… Контраст классических (необходимых, но всё же архаичных) умений, опирающихся на живой, натуральный материал, и малоизвестных нам новаторских методов творчества, обращающихся к неизведанным технологиям и материалам, служит иллюстрацией к авитаминозной недостаточности нынешнего учебного процесса. С сожалением приходится констатировать, что высшая школа не поспевает за переменами. И если в американском опыте давно стало в порядке вещей, чтобы промышленные корпорации и университеты искали творцов и, наоборот, художники провоцировали экономические структуры на сотрудничество и обновление, если арабские страны, отличившиеся взрывным прогрессом именно благодаря нефти, теперь переманивают к себе университеты, то в наших пенатах, мягко говоря, движение малозаметно. В нашей реальности этого почти не существует. Утешительное «почти» катастрофически мало для такой страны (и её амбиций). Не понимать этого – значит, обрекать выпускников той же «Мухи» на уже вчерашнее будущее. Безусловная красота и грамота прикладных искусств в их традиционной форме вступает в противоречие с требованиями и возможностями современности.

Чтобы это не выглядело лишь досадным «камнем в огород» досточтимой Академии, должно спросить, а может ли и сам Санкт-Петербургский Союз дизайнеров быть не только «профсоюзом» в самом скучном смысле имитаций, но и действительно профессиональным сообществом тех, кто способен двигаться и двигать. Быть толкачом и реагентом, авангардом влияния и экспертным мерилом производительной деятельности и высокой грамоты. Быть не просто «клубом по интересам». Способен ли он не только охранять заслуженные достижения прошедшего времени (понятно, что без памяти не может быть никакого развития), но и быть инициатором преобразований в самом широком смысле? От восприятия до делания, от анализа до методологии, от мотивации до реализации, от просвещения до поощрения (пусть это и ограничивается ареалом Петербурга). Повисают ли эти вопросы в воздухе или могут находить убедительные ответы? Есть ли мера, которая выражает оптимизм или пессимизм? Что мы видим, наполовину достаточное или более чем наполовину утраченное? И что сделать для того, чтобы переменить тупиковую (на мой взгляд) ситуацию?

И ещё одно. Так же будто бы не имеющее видимого отношения к этому пёстрому и оптимистичному празднеству в Соляном переулке. Но вполне красноречивое и на самом деле напрямую увязанное с развитием и будущностью. Вспомним хрестоматийную фразу барона Александра Штиглица о содержании капиталов исключительно в российских банках: «Отец мой и я нажили всё состояние в России; если она окажется несостоятельной, то и я готов потерять с ней вместе всё своё состояние». Такой постулат очень – как-то уж чересчур – контрастирует со всем, что, сколько и как сейчас, в тучные годы нефтяных везений, нажили в стране её патриотичные хищники. Можно сколь угодно заученно и бодро повторять новопридуманные формулы о «цифровой экономике» (произносящие это сами зачастую понятия не имеют, о чём говорят), однако звучные лозунги остаются пустышками, потому что не может быть прогресса частностей при регрессии общего. Капсулирование ограничениями вместо поощрения свободы инициативы рисует тупиковую ветвь развития (если это вообще можно называть развитием). Не имея ни малейшей веры в перспективу и не имея ни малейших желаний способствовать настоящему общественному прогрессу, а, главное, не имея профессиональных умений (я говорю о тех, кто «принимает решения»), в самом деле невозможно двигать страну к чему-то новому. В этом, как мне кажется, кроется соль нашего времени. Очевидная и едкая. То, что действительно означает развитие. Или хотя бы не-отставание от тех, кто старается бежать и захватывать сферы влияния (а это, прежде всего, управление высокими технологиями). Так быть или пребывать? Наполнять пашни новым или проедать доставшееся?

Текст: © Владимир Корольков. 2018