История как дизайнер

Творение. Преобразование. Метаморфоза. Как это происходит в масштабах, превышающих человеческую жизнь и частные, пусть и гениальные, усилия? Как циклопические процессы исторических брожений формируют цивилизацию и влияют на страны, в культуре которых нам сейчас будто бы всё понятно? Выставка «Лангобарды. Народ, изменивший историю», которая сейчас демонстрируется в Манеже Малого Эрмитажа, открывает (уверен, для многих, как и для меня, неизвестные) страницы итальянской истории и художественной традиции. А вслед за этим и отзвуки в нашей собственной культуре.

Период 6-8-го столетия нашей эры в Италии – это время лангобардского владычества. Ну и что, спросите вы? А то, что известная нам Италия и тот самый Ренессанс практически во всей своей средневековой основе сформированы по сути именно этим вторжением воинственных чужаков. Северо-германцы, родом из Скандинавии, с берегов Балтийского и Северного морей, долгой миграцией двигались на юг, и, оказавшись на нынешнем севере Италии, а затем и в центральной её части, постепенно сформировали новое государство, в границы которого не вписались разве что Сицилия, Сардиния, собственно Рим и некоторые области Юга. После натиска варваров-готов на северо-восток Римской империи, после пришествия восточных гуннов, после раздробления гигантского государства это было новое и радикальное влияние на уже постимперскую Италию.



Эрмитаж показывает эту трансформацию, иллюстрируя её камнем, бронзой, керамикой и серебром, резьбой, литьём и инкрустацией. Здесь всё сплошь археологические оригиналы, за исключением манускриптов, которые представлены тонко сработанными копиями. Поразительные артефакты не только информативны, но и необычайно красивы. Экспозиция прошла трёхчастный путь – это её финальный этап, – «отыграв» в Павии и Неаполе в течение предшествующего полугода. Её коллекция составлена усилиями шести десятков(!) источников: музеев, институтов, монастырей и библиотек. Для нас это редчайшая (буквально раз в столетие) возможность познакомиться с этой культурой. В отечественных музеях артефактов, которые относятся к демонстрируемому феномену, найдутся сущие крохи. И они никак не могли быть собраны в столь говорящее повествование. Да выставка и не привлекала ничего из российских экспонатов – всё привезено с Апеннинского полуострова, где, например, имя региона Ломбардия сохраняет в себе слепок того времени.

Фибула S-образной формы. Чивидале дель Фриули (Удине). Около 600 г. Золото, гранаты, стекло; перегородчатая инкрустация. Чивидале дель Фриули (Удине) | Фибула в форме диска. Парма, Борго делла Поста. Начало VII в. Золото, камни, стекло; перегородчатая инкрустация. Парма, монументальный комплекс Пилотта, Национальный археологический музей.

«Солью эпохи» назвал Алексей Фурасьев , куратор выставки со стороны Эрмитажа, женские украшения (фибулы) из серебра с позолотой и инкрустацией, в которых так ярко выявлено то, что мы называем «звериным стилем». Анималистики не избегла ни одна из архаичных цивилизаций, что понятно и прототипично. Изображения животных кажутся похожими у разных народов, однако их условность и декоративность всё же разнятся. И витиеватая, лабиринтная вязь орнаментов, в которых едва можно угадать тотемные зооморфные мотивы, у лангобардов особенны и неповторимы. Впрочем, «повторимость» – это именно свойство перенимания опыта и стандартов. Поначалу обособленность от римлян выражалась у лангобардов в том, что они сохраняли свою идентичность, прямо противопоставляя её римским традициям. Однако время взяло своё, и взаимовлияние на самых разных уровнях – от управленческих норм до частных ритуалов и религиозных догматов – сформировало новые самоощущения и новые каноны.



Вся эта механика «перекрёстного опыления» культур необычайно показательна и ценна. Культурная диффузия и смешение традиций опирается на пёструю палитру этнических основ. Тут как раз уместно напомнить, как образы пост-античной культуры пришли, например, в русский «словарь». Вспомните вязь православных декоров и вы увидите это сплетение культур, отстоящих друг от друга на огромные расстояния времени и географии. В качестве частного комментария я бы отметил, что для меня, стороннего наблюдателя и малограмотного обывателя, здесь интересна визуализация той роли, которую сыграла итальянская культура в становлении русского феномена в частности. Не позднейшие столичные Растрелли и Росси, а то, что мы привыкли считать «корневым». Это интересно отдельно: как привнесённое становится «родным», как заимствованное становится «исконным». Достаточно вспомнить банальный пример с Матрёшкой (прямиком из Японии), чтобы увидеть этот сложный и красивый процесс врастания культур. Например, наше храмовое строительство, воспринимаемое нами как возникшее буквально из родной почвы, на деле напоминает о том обогащении, что и через восприятие византийских канонов и напрямую от италийских корней напитало нашу культуру. Как говорил летописец, «…даде ему Бог мастеров для строения оного из умных земель». Скажем, венецианское эхо явственно слышно в привычных нам, русским, мотивах церковного убранства. Собственно, в этой способности воспринимать, абсорбировать и приживлять иноземные традиции состоит, на мой взгляд, сила и богатство русской культуры. В разное время она вовлекает в свой круговорот иные навыки, вкусы и школы, в свою очередь отдавая насыщенный концентрат новых идей – например, язык конструктивизма и модернизма.

Меч Ночера Умбра (Перуджа), погребение 1 Конец VI – начало VII в. Железо, золото, альмандины, паста Длина 91,0 см, ширина клинка 5,0 см. Рим, Национальный музей раннего Средневековья

Федерико Марацци, представлявший на вернисаже Университет Неаполя, рассказал о том, что с приходом лангобардов закончился античный период Италии. Политические, социальные, государственные, художественные формы изменились, и выставка показывает эти средневековые мутации культурных кодов. Фокус преобразования был таков, что если первые десятилетия присутствия лангобардов на Апеннинах внесли в местные традиции северо-германские пристрастия и вкусы, то затем варвары-язычники восприняли и христианство и античное наследие, изменив и адаптировав римское строительство (в широком смысле) как новую культуру – культуру сплавлений и модификаций. Мифоэпическая традиция германцев в соединении с обрядо-символической материей ортодоксального христианства привела к культурной и социальной трансформации, фактически к синтезу новой цивилизационной формы. К IX веку это уже была не германская культура, а итальянская. Напоследок надо сказать о том, что связи и взаимовлияния – это не только спонтанный и объективный процесс, но и прежде всего результат усилий умных и предвидящих людей, их субъектного волеизъявления. Вне этого процесса немыслимо никакое развитие, потому что герметичность сообщества вовсе не означает его прогресса. То, что на выставке говорилось о культурном диалоге, как нельзя лучше демонстрирует ценность поисков именно общности, а не разделения. Мир, прошитый новой цифровой реальностью, тем более нуждается в аккуратном, взаимоуважительном, доброжелательном и полным любопытства взаимообмене. Роль Эрмитажа в этом процессе символична и продуктивна. Формирование вкусов, поддержание грамоты, укрепление интеллектуальных горизонтов – весь этот культурологический «дизайн» на примере прославленного музея выглядит ярко и жизнеутверждающе. И в недалёком будущем нас ожидают два новых выставочных проекта, связанных с Павией, когдатошней столицей Лангобардского королевства. Благодаря только что подписанному соглашению о сотрудничестве Эрмитажа и итальянской стороны мы увидим такие феномены, как Канова и Помпеи.

Текст: © Владимир Корольков. 2018
Фото: © Александр Трофимов. 2018
Фото с сайта Государственного Эрмитажа


Выставка «Лангобарды. Народ, изменивший историю»
Манеж Малого Эрмитажа
04.05.2018 – 15.07.2018