38 лет назад…

Мне выпала честь быть приглашённой в Москву на круглый стол и конференцию «Архитектура, дизайн и культурная среда 1960-1980 годов», к 100-летию со дня рождения гордости и основателя отечественного дизайна Юрия Борисовича Соловьёва. Я несколько изменила и расширила доклад, с которым выступила 27 и 29 февраля, с учётом того, что это может быть интересным для неравнодушных дизайнеров, преданных своей профессии и любящих её.

Настоящих профессионалов в любой области не забывают, даже когда они уходят навсегда. ВНИИТЭ, созданный Ю.Б. Соловьевым в 1962 году, был уникальным научно-исследовательским интитутом, единственным в мире, он не имел аналогов в мировой практике. Соловьеву принадлежит заслуга в создании целой сети дизайн-учреждений: филиалы ВНИИТЭ, сначала в 6-ти, а потом и в 9-ти крупнейших индустриальных городах и ещё сотни (400, если быть точнее) дизайнерских бюро в различных отраслях промышленности – все они работали под методическим руководством ВНИИТЭ.

Юрий Борисович обладал истинно дизайнерским мышлением, был беззаветно предан дизайну, был его новатором. Как писал Д. Азрикан «он раньше всех понял, что нужен институт, хотя жил в непростое время». Он ушёл и оказался незаменим, равномасштабной фигуры не нашлось и не просматривается в перспективе. Его знали и любили. «Дизайн, являющийся на Западе рядовым ремеслом, стал в России миссией, крестом, который Юрий Соловьёв нёс всю жизнь, но нёс его с радостью, которой заражал окружающих». Ю.Б. Соловьёв создал команду единомышленников, определив каждому своё место и роль в общем деле, куда входили такие методически грамотные специалисты экстра-класса, владеющие современной ситуацией, как С.О. Хан-Магомедов, Г. Минервин, Н. Воронов, В.Р. Аронов, А.Н. Лаврентьев Д.А. Азрикан, Д.Н. Щелкунов, Р.П. Мельников. Р. Антонов, В.М. Мунипов, В.К. Фёдоров и другие.

Одним из вновь созданных четырёхсот бюро было и Рижское специальное художественно-конструкторское бюро (СКХБ), которое вначале находилось в ведении Совнархоза, а затем Министерства местной промышленности Латвийской ССР, и тесно сотрудничало с ВНИИТЭ. 99% процентов бюро составляли архитекторы и лишь один процент – в моём лице – дизайнер. Удивительно дружный, слаженный коллектив. Я помню, ВНИИТЭ предложил написать о латвийском дизайне, и мы вместе с начальником отдела художественного конструирования Александром Захаровым в 1975 г. написали статью «Художественное конструирование в Латвийской ССР – 10-летние итоги». Работа вошла в Труды ВНИИТЭ, том № 9 за 1975 г. Второй том исследования составлял иллюстративный материал: более 200 иллюстраций, и среди них – дизайн транспортных средств (микроавтобусы, вагоны, трамваи, электропоезда), радиоаппаратура (кроме ВЭФа, Бюро имени И. Попова «Орбита»), электроприборы (а это первая в СССР кофемолка «Страуме»), изделия РНИИРП (Рижского научно-исследовательского института радиоизотопного приборостроения), мопеды, пластмассовые изделия, зеркала, изделия текстильной промышленности, мебель, музыкальные инструменты, изделия из стекла, фарфора, фаянса, латексные и надувные игрушки и т.д. Настоящий европейский дизайн, что, безусловно, явилось ценным вкладом, солидно дополняющим промышленный дизайн СССР. Начиная с 1964 г. мы устраивали выставки художественного конструирования, и затем, через каждые 2 года, уже республиканские выставки дизайна Латвии.

Довольно часто специалисты ВНИИТЭ, в том числе, например, Ю.А. Долматовский, приезжали к нам. Консультировали, отбирали некоторые интересные работы для книги «Методика художественного конструирования», среди которых современный для того времени, да и на сегодняшний день, прибор для ксерокопирования с принципиально новым концептуальным решением, а также скоростной поезд (1964 г., стр. 81), спустя десятилетия очень напоминающий современный вариант электропоезда ЭР-200 и другие работы. Мы тоже ездили в командировки во ВНИИТЭ. Очень доброжелательно и с теплотой принимали там наших дизайнеров. В 1973 году я предложила для журнала «Техническая Эстетика» – ещё одно детище Юрия Борисовича – большую статью с иллюстрациями о выдающемся дизайнере Латвии Адолфе Ирбитэ, авторе многих приёмников, радиол, фотоаппаратов, которые получали международные призы и премии ещё задолго до Второй мировой войны. Могу отметить, что это был первый персональный портрет в «ТЭ» и что он явился преамбулой новой рубрики в журнале: «Творческие портреты». Редакция часто предоставляла нам возможность писать о дизайне Латвии, о дизайнерских выставках и т.п.

Ленинградская-Санкт-Петербургская школа промышленного дизайна внесла неоценимый вклад в историю российского дизайна благодаря высокому инженерно-художественному уровню подготовки и выпуску высококвалифицированных специалистов. В 1954-1959 гг., т.е. в середине и к концу 50-х годов, когда в нашей стране вновь повысился интерес к дизайну, в ЛВХПУ был выпуск первых специалистов, по сути дизайнеров, в том числе в области автомобилестроения. Все выпускники этого периода были направлены на заводы и предприятия России и в дальнейшем составили гордость Ленинградской школы промышленного дизайна.

Перечислю лишь некоторых, деятельность которых приходится на период 50-60-х годов ХХ века. Модификации автомобилей «Волга», «Нива», автобусы «ЛиАЗ», «ПАЗ», автомобиль «Атаман» – М.А. Демидовцев, семейство самосвалов «Белаз» – В.С. Кобылинский, суда на подводных крыльях для завода «Красное Сормово» КБ Алексеева – О. Фролов, В. Квасов, А. Порошкова, кинофотоаппаратура НПО «ЛОМО» – В.А. Цепов и группа художественного конструирования, трамвайный вагон «ЛВС» – Е.Н. Лазарев, В. Винтман, В. Суровенный, В. Зуден., Т. Румянцев, станки Ульяновского завода уникальных станков – Е. Одинцов, модификация автобуса «УАЗ» – В. Ковалев, электроаппаратура (фонари, выключатели) для завода «Электропульт» – Я.М. Кацен, реставрация и восстановление дворцов и музеев Санкт-Петербурга – группа выпускников школы мастеров ЛХУ и ЛХПУ, ледокол «Ленин», китобаза «Советская Россия», танкеры серии «Пекин», суда ледокольного типа серия «Амгуема» – О.А. Арнольд, И.Е. Серебренников, С. Иванов, А.А. Павлов и др., первый в стране микроавтобус «РАФ-977Д», автопоезд РАФ-979, автопоезда для аэропортов ГА – С.В. Мирзоян, проект первого советского электропоезда ЭР-200, который создавался для Рижского вагоностроительного завода (РВЗ) – С.В. Мирзоян и Г.Э. Мелдерис. Я назвала лишь некоторые работы выпускников 50-х годов. Они были первыми дизайнерами, работающими на предприятиях. Им было трудно, так как не было специализированных организаций, занимающихся дизайном.

О достижениях разного времени говорят и другие факты. Дипломный проект 1961 года Я. Кацена «Головной вагон скоростного дизель-поезда» – золотая медаль на Международной выставке студенческих и дипломных работ факультета промдизайна в Лондонском дизайн-центре. «Волга» ГАЗ-24 Л. Циколенко (золотая медаль в Лейпциге), «Нива» Л. Сёмушкина 1978 г. (золотая медаль в Брно), международные конкурсы и первые премии в Японии (А.Г. Петров, выпускник нашей школы). В 1998 году международный конкурс в Нью-Йорке – «Приспособляемая среда, 21 век», – в котором впервые принимали участие студенты кафедры промдизайна. Они тогда получили приглашение на конференцию. Затем участие в первом автомобильном конкурсе в 2010 году. Тогда ещё не было отделения транспортного дизайна, но я хотела приобщить студентов к международному автомобильному дизайну и вместо учебного задания дала им условия конкурса концерна Volkswagen. Лучшие работы были высланы туда, и в итоге студентка Денисенко получила одно из мест. В том же 2010 году дипломный проект наших выпускников В. Камышева и Е. Алёшиной вошёл в число финальных работ международного конкурса Michelin Challenge Design 2010 и был экспонирован среди работ победителей на автомобильной выставке в Детройте.

В апреле 1987 года состоялся Учредительный съезд Союза Дизайнеров СССР. Мы все сознаем, что только такая личность, как Юрий Соловьев, человек, остро чувствующий задачи времени, человек поразительной работоспособности и большого авторитета, смог преодолеть препоны на пути создания СД. «В России всё настоящее делалось и делается вопреки», – позволю себе ещё раз процитировать Д. Азрикана. Хотя руководство страны официально поддержало создание новой творческой организации, но, по существу, это была именно официальная акция поддержки в судьбе дизайна. Последовавшие за этим годы показали, что ни новых материальных вливаний в отечественный дизайн, ни организационных решений, содействующих его укреплению в стране со стороны руководящих органов не будет.

Кстати, о Союзе дизайнеров. Ещё в 1967 году мы в Риге организовали секцию дизайна в Союзе художников, на 20 лет раньше создания СД СССР. И Латвийский дизайн-центр тоже был первым в Советском Союзе: он был образован 27 января 1981 года. В 1990 году семеро ведущих дизайнеров страны (четверо из Москвы, один из Набережных Челнов, один из Харькова, одна из Риги) составили обращение – «Открытое письмо правительствам СССР и республик, руководителям промышленности, деятелям культуры». Оно было опубликовано в октябрьском, 10-м, номере журнала «Техническая Эстетика». Письмо начиналось так: «От имени советских дизайнеров, озабоченных сегодня кризисным положением в экономике и культуре страны, обеспокоенных судьбой своей профессии, мы публикуем это письмо не потому, что верим в эффективность подобных обращений, а потому, что профессиональная честь не позволяет нам молчать и бездействовать в сложившейся ситуации». Я не буду цитировать всё письмо целиком, скажу только, что в нём чувствовался голос главного дизайнера России, основателя ВНИИТЭ, главного редактора журнала «Техническая эстетика», которого знали и любили профессиональные дизайнеры всего цивилизованного мира, Юрия Борисовича Соловьёва. Ещё цитата: «Мы хотим сказать нашим отраслям: невостребованный талант дизайнера, неиспользованный его труд – это не просто чьи-то личные неудачи. Это серьёзная стратегическая ошибка, которая повлечёт за собой серьёзные экономические и культурные последствия в будущем страны. Отказ от дизайна сегодня – это залог экономических провалов завтра, это пролонгация нашей дикости и бескультурья». Среди подписантов обращения стояла и моя фамилия. Мы хорошо сознавали, что эти мысли, высказанные резко, честно, ответственно и с болью в душе, были бы поддержаны Ю. Соловьевым. После развала СССР прошло 30 лет, однако по-прежнему дизайн, один из рычагов культуры и экономики, как и практикующие дизайнеры и студенты дизайнерских вузов не получают должной поддержки. При недостатке инвестирования обнажается нарастающее отставание во всех областях: в промышленности, культуре, профессиональном образовании.

Мне хотелось бы отдельно, немного не по теме, сказать как раз об образовании, поскольку я более тридцати лет преподаю дизайн в Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени А. Штиглица.
За долгую историю своего существования Училище Штиглица (так для краткости я называю свою Школу) дважды меняла названия, но бережно сохраняла свой неповторимый стиль: верность традициям, новаторскую устремлённость, приоритет творческой личности и демократический дух. В последние годы, однако, многое меняется. С сожалением вижу, как изменилось понятие промышленного дизайна, как оно воспринимается упрощённо, превращаясь в модную профессию, в деятельность, которая всего лишь создаёт «что-то красивое, привлекательное». Теперь учебная подача студенческих проектов превращается в некое шоу, шоу на потребу публике. Поэтому ожидать серьёзного отношения тут не приходится. Вместо прежних планшетов, макетов, подробных чертежей и деталировки – лишь яркие, красивые, почти рекламные картинки, которые впору просто отнести в какой-нибудь глянцевый журнал.

Это настоящая проблема: вся тематика промышленного дизайна, которым занимаются студенты, уходит в арт, а грани между дизайном и прикладным искусством размываются. При всём многообразии различных точек зрения в сегодняшнее прагматичное время мне всё-таки думается, что двух мнений о дизайне и о его назначении не может быть. Чистоплотность по отношению к выбранной профессии – а мы говорим о промышленном дизайнере – должна остаться. Низкий профессиональный уровень студентов можно объяснить не только состоянием самой промышленности, но и отношением студента к своей профессии. Студент демонстрирует своё решение и при этом не может объяснить, в чём заключается концепция разрабатываемого изделия, во всяком случае об этом визуально не говорится даже вскользь. Студент представляет «хорошую», броскую подачу с помощью компьютера, однако владение компьютером не извиняет отсутствие идеи, пустоту дизайнерской мысли. Студент получает хорошую оценку, но он не придумал нового, ничего оригинального, экономически и социально выгодного или просто удобного для человека, то есть, сам предмет, дизайн ушёл на задний план. Несмотря на это, наши студенты получают признание на международных выставках, и это придаёт им самоуверенности.

Может быть, и не надо бессмысленно печалиться по поводу того, что «времена другие». Да, многое изменилось – прагматизм сегоднешнего дня зашкаливает, – время всегда меняется, и мы меняемся вместе с ним, однако понятия «дизайн» и «чистоплотность» по отношению к выбранной профессии должны остаться. Как и уверенность в том, что дизайну нужно учиться всю жизнь. Нужна животворящая инъекция. В моей голове не укладывается, откуда у поступивших учиться «на дизайн» такая самоуверенность и самовлюблённость в самом начале учёбы. Не знаю, может быть, это лучше того «комплекса неполноценности», которым страдало моё поколение – обратная сторона самоуверенности. Я это говорю не из обиды или предвзятости, меня страшит сегодняшнее перенасыщение полупрофессионалами, преобладание стереотипа, неразборчивости, а главное, визуальная одинаковость студенческих работ, их подлинный невысокий уровень. При всей компьютерной «пышности» оценка ставится не столько за идейный замысел, за концепцию, сколько за общее формальное исполнение, яркую, гламурную подачу при посредственном замысле вещи. Как практикующий дизайнер и преподаватель со стажем, скажу: поводов для восторга нет. Все бросились учиться и учить дизайну, который стал чрезвычайно модным, а понятие о нём чрезвычайно размытым. Серьёзной базы для развития профессии, в том числе и педагогики, нет. Достойной, умной программы преподавания дизайна тоже нет. Излишняя популярность профессии задаёт легкомысленный тон, и потому всё выглядит посредственным, я бы выразилась, «около-профессиональным».

Конечно, не хватает такой солидной, профессиональной организации, как Ленинградский филиал ВНИИТЭ, в котором работали 99% выпускников Училища. Он был, по сути, методическим центром, который сейчас так необходим нашей школе. Я наше училище называю школой, а не Академией. Ленинградская художественно-промышленная школа со времени её основания, начиная с 1943 г. (от ЛХУ до СПГХПА им. А.Л. Штиглица), сохраняет свои многолетние традиции, в чём и заключается специфика школы. Говоря о традициях, я в названии нашей школы предпочла бы традиционное слово «Училище», как это и было более 130 лет назад, как придумали барон Штиглиц и первый директор М. Месмахер, как было в 1943-1945 гг. (при первом директоре – И.А. Ваксе) и до 1994 г. Название «Академия» ассоциируется с Императорской Академией Художеств, но не с нашим учебным заведением, училищем, тем более с панибратски амикошонским «Муха». Уж если мы так любим оглядываться и подражать Западу, почему бы нам не последовать примеру Веймарской Высшей архитектурной школы, которой снова возвращено старое название «Баухауз» – теперь она называется Баухауз-университет – традиции победили. Нам бы тоже вернуть прекрасное название нашего уникального учебного заведения: Училище, Высшее училище. Санкт-Петербургская школа дизайна живёт и развивается, переживая, как всякий организм, свои взлёты и падения. За долгую историю своего существования Школа хоть и меняла названия, бережно сохраняла свой неповторимый стиль: верность традициям, новаторскую устремлённость, приоритет творческой личности, демократический дух. Нескоро, вероятно, появится такая мощная, объединяюшая, помогающая процветанию и распространению дизайна институция, каким был ВНИИТЭ при Ю.Б. Соловьеве, а, соответственно, и ЛФ ВНИИТЭ.

С созданием в 1962 г. Всесоюзного научно-исследовательского института технической эстетики, основателем которой был основоположник и легенда отечественного промышленного дизайна Юрий Борисович Соловьев, дизайнерам стало легче, так как они имели в лице ВНИИТЭ и его Ленинградского филиала профессиональную и методическую поддержку. Только армия интеллектуальных и профессиональных специалистов, которых выпускают наши кафедры, может создать настоящее мощное явление, помогающее процветанию нашей Родины. Особенно, если вновь появится такая мощная, объединяюшая, помогающая распространению дизайна институция, каким был ВНИИТЭ при Ю.Б. Соловьеве.

Текст: © Светлана Мирзоян. 2020