Дизайн среды: технократический и органический аспекты

Любое содержательное действие по организации жизненного пространства, совершаемое человеком, не может не затрагивать вопрос изменения устоявшегося порядка вещей. Если дизайн среды понимается как чисто декоративная деятельность, то такое изменение носит поверхностный характер. Однако жизненного содержания такая деятельность не имеет и может служить лишь для прикрытия тех или иных недостатков существующей структуры пространства.

Если же дизайн среды рассматривать как комплексную работу по обустройству окружающего человека пространства, в соответствии с его многообразными (материальными и духовными) потребностями и их эволюцией, то требуемые изменения затронут, помимо пространственных структур, самые различные сферы жизни человеческого сообщества. Универсальный жизнестроительный порыв дизайна среды сближает его с архитектурой; эти две взаимопроникающие области проектного творчества можно объединить в рамках общего понятия «архитектоника среды», то есть организации жизненного пространства, которая учитывает взаимосвязь формы и функции, внутреннего и внешнего, духа и материи.

Идеал общественного устройства является темой не только философских трактатов, политических манифестов, но и архитектоники среды. На протяжении всей истории человечества существовало несколько направлений архитектонической мысли. Одно из них – гармонизация общественных отношений средствами самой архитектуры, – прежде всего, с помощью новых форм пространственной организации, отражающих идеал образа жизни. Другое – привнесение идей о гармоничном мироустройстве в сложившуюся архитектурную среду, в виде символических элементов и отдельных сооружений, символов идеального мира. Можно предположить, что в ХХ веке первому направлению соответствовал жизнестроительный порыв архитектуры модернизма, впоследствии деградировавший до типового строительства, второму – формальные поиски в рамках различных течений, от неоклассицизма и ар деко до постмодернизма и нелинейной архитектуры. Также намечались тенденции к соединению обоих направлений в творчестве отдельных архитекторов и дизайнеров, таких как Ле Корбюзье, Луис Кан, Кендзо Танге и др.


Институт биологических исследований Солка. США. Архитектор Луис Кан. 1967 Фото: © Xavier De Jauréguiberry. 2009

Модернизм явился выражением новой парадигмы проектного творчества, пришедшей на смену классическим принципам проектирования под влиянием новых научных и философских концепций, а также изменений в образе жизни людей к началу ХХ века. Но при этом он не был однородным, среди остальных в нем выделяются два подхода, один из которых можно обозначить как технократический (свойственный таким течениям, как рационализм, функционализм, конструктивизм), а другой – как органический. Стремление к «идеалу» пространственной организации реализовалось в них по-разному.

В пуристических проектах «ортодоксальных» модернистов, таких как Вальтер Гропиус, Людвиг Мис ван дер Роэ, Пол Рудольф, Минору Ямасаки и др., жизнестроительный порыв идеализируется, заменяется в конечном итоге механистической тенденцией к упорядочиванию действительности. Возможность эволюции застывшего идеала пространственной организации отрицается, по причине чего он рано или поздно вступает в противоречие с жизненными потребностями и устремлениями людей. В результате возникает необходимость в создании нового идеала. Органическая архитектура, апологетами которой были Фрэнк Ллойд Райт, Хуго Херинг, Ханс Шарун, Алвар Аалто, включает множественность «идеальных» решений и возможность эволюции в свою жизнестроительную программу: человеческому разуму недоступна «абсолютная истина», но приближение к ней через познание «относительных» истин составляет смысл жизни человека [1].

Если большинство «модернистов» шло в своих проектах «от общего к частному», от «идеальной» организации жизни в целом до «идеальных» пространственных и функциональных решений, то архитекторы-«органисты» двигались «от частного к общему», от изучения внутреннего мира конкретных людей, для которых они проектировали, до постижения их многообразного взаимодействия с окружающими людьми, с природной и культурной средой, в которую они погружены. Как писал американский архитектор Ф.-Л. Райт, «органичная архитектура – это архитектура «изнутри наружу», в которой идеалом является целостность» [2]. «Идеальная» организация в таком случае не конструируется, как некий агрегат или производственная линия, но «выращивается», подобно дереву; «организм против механизма». И, если все механизмы являются «типовыми», идентичны друг другу, то организмы всегда различны, хотя и могут иметь родовое и видовое сходство. Важное уяснение «органической архитектуры»: не может быть единственного «идеального» ответа на один и тот же вопрос, заданный в различных обстоятельствах, не должно быть типовых решений, которые «привязываются» к тем или иным условиям местности и образа жизни людей. Другое уяснение – фактор эволюции; общество не может быть застывшим, оно меняется, развивается в том или ином направлении, и среда может определять это направление, но она должна быть гибкой и открытой к изменениям.

В условиях массового тиражирования средовых объектов технократический и органический подходы проявляют себя различным образом. «Идеальное» сооружение технократического модернизма не связано с конкретными условиями и лишено каких-либо структурных особенностей, это – «универсальное пространство» Миса ван дер Роэ. Серийное производство таких сооружений порождает однообразную и антигуманную типовую застройку, главный порок которой – в её отвлеченности от жизни, от реальных человеческих потребностей, замене образа жизни – математическим алгоритмом [3]. Неповторимые условия местности также не учитываются в проектировании, проект не выстраивается, исходя из конкретных условий, а «привязывается» к ним.

Органический подход, проявившийся больше в дизайне мебели и оборудования, нежели в массовом строительстве, предполагает проектирование «идеальных» структурных элементов, с возможностью составления бесконечного числа их комбинаций, удобных для каждой конкретной ситуации. Начиная с домов «идеальной организации» Хуго Херинга, где структура пространства определялась индивидуальными комбинациями стандартных предметов обихода, отвечающими нуждам отдельной семьи, этот подход прослеживался и в экспериментальных жилых комплексах из железобетонных модулей Моше Сафди, и в структурах из многогранных жилых блоков Виктора Папанека.


Habitat 67, Монреаль, Канада. Архитектор Моше Сафди. 1967

Если воспользоваться терминологией немецкого философа Артура Шопенгауэра, то органическая архитектура, из которой вырастает и дизайн среды, есть проявление интеллекта, «обособленного» от воли, свободно познающего действительность и способного выявить ее скрытые взаимосвязи и создать целостный образ реальности – как в научной теории, так и в произведении искусства [4]. Поэтому такая архитектура учитывает многообразие взаимосвязей внутреннего мира каждого человека с внешним, окружающем его миром, образа жизни со структурой жизненных пространств, внутренних пространств сооружения – с городскими пространствами и коммуникациями, а также учитывает их изменение и развитие с течением времени, эволюцию.

Типовая же архитектура является проявлением интеллекта, подчиненного воле, суженного видения мира. По этой причине типовые сооружения и их комплексы суть повторение уже существующих навыков проектирования и строительства, «модернизированных» в соответствии с требованиями экономичности и массового тиражирования. Но без учета факторов конкретной местности и конкретного образа жизни, а также новых конструктивно-технологических возможностей такая архитектура будет не только неудобной (так как экономичность понимается количественно – в сокращении метража квартир, увеличении их числа на одну секцию и т.д.), но и неэкономичной (расход материала завышен, выход жилой площади при стандартных решениях небольшой и т. п.).

Русский мыслитель Владимир Сергеевич Соловьев, говоря об интеллектуальной деятельности человека, выделял «механический» и «органический» типы мышления. Согласно его утверждению, «механическое мышление есть то, которое берет различные понятия в их отвлеченной реальности… и… сопоставляет их между собою внешним образом» [1].

Применительно к архитектонике среды это означает однозначное соответствие абстрактных пространственных структур неким абстрактным функциям, с их дальнейшим механистическим «сложением», составлением «композиций». Что касается органического мышления, то оно «рассматривает предмет в его всесторонней целости и… внутренней связи со всеми другими, что позволяет… развивать одно понятие в полноту всецелой истины» [1], и это дает повод назвать его «эволюционным», что характеризует не только органическую архитектуру, но также новую парадигму организации жизненного пространства.

Критическое отношение к технократическому подходу в обустройстве среды возникло сразу, как только его применение стало по-настоящему массовым, то есть в 1960-70-е гг., на пике типового строительства. Ироническое переосмысление модернизма прослеживается в «архитектурных антиутопиях» западных архитекторов и дизайнеров, таких, как Ханс Холляйн, Рэм Колхас, группы Archigram, Archizoom и Superstudio [5]. С другой стороны, начиная с 70-х годов, намечаются тенденции к синтезу технократического и органического подходов для создания высокотехнологичной, но в то же время не враждебной для человека архитектурной среды.


Superstudio, The Continuous Monument, Нью-Йорк, 1969, литография. Предоставлено фондом MAXXI.

В настоящее время на стыке дизайна, синергетики и новейших научных и технологических разработок появляются новые проекты преобразования общества и среды его обитания, учитывающие экологические и этические факторы, а также возможность будущих изменений и развития. Наиболее значимым из них является «Проект Венера» американского инженера и дизайнера Жака Фреско, получивший широкую известность в конце 2000-х – начале 2010-х гг [6]. Он основывается на концепциях ресурсоориентированной экономики, гармоничного сосуществования и взаимодействия человека и природы и на новых достижениях в области информационных технологий, промышленного производства, строительства и т. п., которые позволят обеспечить равное распределение материальных благ для всех жителей планеты и создать условия для их духовного развития. При этом, радиально-концентрическая планировка экспериментального города Фреско повторяет архетип идеальных городов прошлого, восходящий еще к Атлантиде Платона.


Модель города будущего для проекта Venus, вид сверху. Архитектор Ж. Фреско. Venus by Jacque Fresco

Таким образом, в современной проектной культуре порыв к целостному преобразованию действительности характерен больше для дизайна среды, тогда как в новейшей архитектуре он представлен скорее «симулякрами», символическими элементами, наложенными на пространственные структуры, которые часто не имеют глубокого жизненного содержания. Лишь органическая ветвь архитектуры, подкрепленная современными технологиями и неотделимая от дизайна среды, может адекватно отвечать на вызовы времени и соответствует уровню задач по преобразованию общества и здоровой организации его жизненного пространства во взаимосвязи с природной средой.

Литература.
1. Соловьев В. С. Чтения о Богочеловечестве. – СПб.: Азбука, 2000. – 384 с.
2. Райт Ф.-Л. Из книги «Будущее архитектуры» // Мастера архитектуры об архитектуре / под общ. ред. А. В. Иконникова – М., 1971. – С. 176 – 194.
3. Мартин А. История прекрасного будущего. // Проект-Россия, 2002, №3. – с. 6 – 11.
4. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление: Т. 2 / А. Шопенгауэр // Рос. АН ин-т филос. – М.: Наука, 1993. – 669 c.
5. Rouillard D. Superarchitecture. Le Futur de l`architecture 1950 – 1970. – Editions de la Villette, Paris, 2004.
6. Fresco J. The Future and Beyond. / The Venus Project // http://www.thevenusproject.com

© Евгений Лобанов. Доцент кафедры дизайна оборудования в средовых объектах СПБГУПТД.  2012