Города будущего – к проблеме умной среды

Противоположностью утилитарного общества служит игровое общество, в котором человек, освобожденный от производственного труда благодаря автоматизации, может развивать свой творческий потенциал.

Констант Ньивенхёйс. «Новый Вавилон» (1974)

На протяжении последних десятилетий мы видели, как ускоряющийся научно-технический прогресс меняет до неузнаваемости наш образ жизни, но почти не затрагивает архитектурную среду. Люди живут в тех же домах и квартирах, а вновь построенные дома зачастую не лучше старых. Но, возможно, в ближайшие годы последуют радикальные преобразования городской среды под общей маркой «умного города», которые, в свою очередь, станут катализатором еще более значимых изменений в жизни людей.

Так называемые умные города используют информационные и коммуникационные технологии (ИКТ) для достижения экономии затрат и энергии, улучшения предоставления услуг и повышения качества жизни, а также сокращения воздействия на окружающую среду. В рамках продвигаемой в европейских странах низкоуглеродной экономики в городскую среду внедряются такие технологии, как:
– умная мобильность (электромобили, беспилотный транспорт, ITS – интеллектуальные транспортные системы, MaaS – «мобильность по требованию»);
– умная энергетика (солнечная энергетика, энергосбережение, Smart Grid – умные сети энергоснабжения);
– умное планирование и строительство (системы умного дома – автоматизация, энергоэффективность, BIM – информационное моделирование зданий, AR/VR – дополненная/виртуальная реальность, искусственный интеллект) и др.

По мысли разработчиков, умный город использует цифровые технологии, чтобы улучшить свои показатели, жизнеспособность и благосостояние своих граждан. Новые технологии и данные используются для решения экономических, социальных и экологических проблем городов. Пилотные проекты появляются в ощутимом количестве в странах Балтии: Финляндии, Эстонии, Латвии; также подобные планы рассматриваются и администрацией Ленинградской области.

Для всех программ умного города в Балтийском регионе характерно внедрение энергосберегающих систем уличного освещения, интеллектуального учета коммунальных ресурсов, а также элементов умной мобильности. В частности, Гатчина и Сосновый Бор, по сообщению ТАСС, должны стать пилотными городами в Ленинградской области при реализации ведомственного проекта Минстроя России «Умный город» [1]. В Гатчине также планируется разработка мобильного приложения для жителей, синхронизированного с цифровым порталом населенного пункта, и создание сети велодорожек с велопарковками с использованием современных технологий подсветки и светового регулирования движения. В Сосновом Бору собираются модернизировать карту «Народный контроль» с разработкой мобильного сервиса. В план развития транспортной инфраструктуры включено создание единой структуры информирования пассажиров на остановках и даже разработка «Беспилотного такси». Подобные системы уже внедрены или тестируются во многих финских городах, а также в Прибалтике.

Особенностью некоторых городских программ Эстонии и Латвии является реконструкция советских панельных домов по современным стандартам энергоэффективности. В некоторых латвийских городах, таких, как Елгава, внедряются системы антикризисного управления (связанные с сетями видеонаблюдения, мониторинга состояния окружающей среды и т. п.), системы администрирования социальных пособий и выплат и др. [2].

Сбор данных транспортного потока в г. Елгава

В эстонском городе Тарту в рамках пилотного проекта SmartEnCity планируется повысить жизнеспособность города с помощью интеллектуального уличного освещения, биогазовых автобусов, аренды электромобилей и велосипедов, а также зарядных станций и различных решений на базе ИКТ. Кроме того, предполагается «вовлекать граждан в создание качественной жизненной среды, которая вдохновляет на принятие экологически обоснованных решений и новые модели поведения» [3].

В Финляндии еще сильнее развит экологический аспект программы «умных городов». В частности, план развития Хельсинки предполагает достижение «углеродной нейтральности» к 2035 году. Активно внедряются принципы «экономики совместного использования», к примеру, в новом районе Smart Kalasatama, где люди будут делить между собой машины и парковочные места с помощью цифровых приложений, а Jätkäsaari Smart Mobility Lab и интеллектуальные сервисы открытых данных будут экономить один час времени каждого гражданина в день.

Автономный транспорт Jätkäsaari Smart Mobility Lab. Хельсинки

Спроектированы сети, обеспечивающие интеллектуальный учет ресурсов в реальном времени, сеть электромобилей и новые решения для хранения электроэнергии. Будут использоваться возобновляемые источники энергии, в частности, солнечная электростанция. В скором будущем гражданские автобусы-роботы появятся на улицах районов Валлила и Пасила. Кроме того, Хельсинки стал первым скандинавским городом, создавшим семантическую 3D-модель CityGML на всей своей территории [4].

Интеллектуальные городские решения из Финляндии

В городе Тампере ведется разработка платформы IoT для умного города, проводятся в жизнь проект по управлению городскими экосистемами и мероприятия по развитию города в рамках проекта STARDUST. Платформа IoT для умного города призвана улучшить возможности городских систем по сбору и использованию данных. Что же касается STARDUST, то здесь основная идея – продемонстрировать различные «островки инноваций» в качестве городских инкубаторов технологических, социальных, регуляторных и рыночных решений.

Информационные технологии все шире и глубже проникают в окружающие нас предметы и здания, формируя т.н. «умную среду». Концепции «умного города», связанные с такими аспектами, как сетевые структуры, информационные технологии, экология и «зеленое строительство», энергоэффективность и альтернативная энергетика, а также «умная» мобильность, преследуют в большинстве случаев три основные цели, три «К»: комфорт, контроль и коммерциализация. Разработанные программы предполагают повышение благополучия горожан, с одной стороны, контроль за передвижением, производством, потреблением, перераспределением и пр., с другой стороны, и извлечение из всего этого выгоды – с третьей стороны. Эти цели могут находиться в балансе, а могут и серьезно противоречить друг другу.

Прогнозы подобных систем, доведенных до крайности в литературе ХХ века, общеизвестны. Тотальный контроль описан Джорджем Оруэллом в романе «1984» (повсеместное внедрение следящих устройств – телекранов: сейчас корпорации и спецслужбы могут получить информацию о любом человеке с помощью многочисленных видеокамер, в том числе – встроенных в смартфоны); тотальная коммерциализация встречается у Филипа Дика в произведении «Убик» (когда в собственной квартире персонажа вся бытовая техника и даже входная дверь взимают плату за предоставляемые ими «услуги»: нечто подобное сейчас происходит в интернете, когда пользователям навязывается платный контент, а назойливая реклама встроена повсюду как в материальном, так и в виртуальном мире); описан фантастами и тотальный материальный комфорт (порождающий, правда, психологические проблемы у персонажей) – у Станислава Лема в романе «Осмотр на месте» (концепция этикосферы: нанороботы – «шустры» – становятся частью окружающей среды и защищают живых существ от любых факторов, угрожающих их жизни и здоровью; «ошустренная» материя обладает своеобразным сознанием – прообраз «технологической сингулярности».

Для современных исследователей возможны разные сочетания «К», кроме одного: комфорт и контроль без коммерциализации. Это напоминает слова актера в пьесе Тома Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» (1966): «Знаете, мы скорей принадлежим к школе, для которой главное – это кровь, любовь и риторика… Ну, мы можем вам выдать кровь и любовь без риторики или кровь и риторику без любви; но я не могу дать вам любовь и риторику без крови. Кровь обязательна, сэр…». Как обязательна и коммерция, без которой урбанисты не могут себе представить здоровый город. Однако некоторые проектировщики мыслят иначе [5].

Некоторые сочетания «К» рассмотрены уже в книге Чарльза Дженкса «Язык архитектуры постмодернизма» (1977), в которой автор, помимо прочего, раскрывает причины кризиса модернистской архитектурной парадигмы. В частности, он приводит сравнение трех систем архитектурной методологии: «частной», «общественной» и системы «разработчика». Кризис модернизма связан с тем, что современная архитектура «выпадает из масштаба исторических городов и взаимно отчуждает архитектора и общество. Во-первых, в экономическом аспекте она либо производится по ведомству народного благосостояния, у которого недостает средств, чтобы претворить в жизнь ориентированные на общественное благо замыслы архитекторов, либо финансируется капиталистическим сектором, и в этом случае монополии вкладывают гигантские средства и, соответственно, возникают гигантские сооружения» (проблема гигантизма, позже описанная Ремом Колхасом) [6].

Эти три системы в экономической сфере соотносятся с мини-капитализмом, капиталистическим «обществом благоденствия» (имеющее, впрочем, явные социалистические черты) и монополистическим (авторитарным) капитализмом, – и имеют разную мотивацию: система 1 – эстетическую и идеологическую, система 2 – проблемно-ориентированную, а система 3 – коммерческую («делать деньги»). Крайняя форма «частной» системы имеет либертарно-анархический характер, и контроль в ней выражен слабо. В градостроительном аспекте это модель, нащупанная Джейн Джейкобс и развиваемая Кристофером Александером («Язык шаблонов», 1977). Крайняя форма «общественной» системы – соцгород со слабо выраженной либо отсутствующей коммерциализацией (в своем «умном» варианте – «Проект Венера», технократическая утопия XXI века). Крайние формы третьей системы встречаются повсюду, от Дубая до Девяткино (включая также «умные» города Масдар и Сонгдо), демонстрируя высокие уровни неравенства среди людей как в социальном статусе, так и в доступе к комфорту. Скандинавские страны показывают, по всей видимости, сбалансированное сочетание трех «К».

Masdar City: первый в мире эко-город будущего.

Развитие искусственного интеллекта ведет к тотальной автоматизации процессов производства и распределения благ, что при «общественной» модели должно освобождать человека для творчества, игры, социальной активности, а при капиталистической – делает людей ненужными (что, по мнению левых, грозит геноцидом большинства и превращением в рабов большей части оставшихся). 

Прообразы «умных» городов, предполагающих баланс различных «К», появлялись еще в середине ХХ века. В начале 1960-х гг. французский скульптор-авангардист венгерского происхождения Николя Шёффер разработал концепцию кибернетического города, в некоторых аспектах предвосхитившую современные идеи «умного» градостроительства. Принципы «пространственного динамизма», примененные им в кинетических арт-объектах с меняющейся подсветкой, Шёффер распространил на организацию городской среды, где движение отдельных элементов будет управляться компьютерной системой.

Николя Шеффер – Кибернетический город.

В одно время с Шёффером советский архитектор Вячеслав Локтев предложил концепцию, сочетающую «создание гибких структур с кибернетическим моделированием города и зоны расселения» [7]. Развитие идеи пространственного города выразилось в проектировании вертикальной системы, которая «должна быть организована так, чтобы блоки каждой отдельной ячейки сети в любое время можно было реконструировать или заменить, если это необходимо» (родственный принцип встречается в проектах японских метаболистов). Следует также отметить, что в 1960-х гг. в СССР академик Виктор Глушков разрабатывал ОГАС – Общегосударственную автоматизированную систему учета и обработки информации, которая была прообразом современных систем «умного» управления.

В 1969 году была издана книга Кеннета С. Киза-мл. и Жака Фреско «Взгляд в будущее» (по аналогии с книгой Эдварда Беллами «Взгляд назад» (1888), в которой описывается технократическая утопия 2000-го года) [8]. В те годы она осталась не замеченной, но в начале 2010-х гг. об идеях Фреско узнал весь мир благодаря созданному им общественному движению «Проект Венера», смелым градостроительным концепциям и ряду фильмов, снятых его последователями, в частности, «Дух времени. Приложение» (2008) и «Рай или забвение» (2012). Вариант «кибернетического города» с полной автоматизацией производства, транспорта и управления сочетается в них с идеями глобальной инфраструктуры и ресурсоориентированной экономики, требующими перестройки всей мировой системы общественных отношений, а также глубоких изменений в человеческой культуре. 

Обложка и страница книги Кеннета С. Киза-мл. и Жака Фреско «Взгляд в будущее».

Сегодня внедрение систем «умного города» наталкивается на ряд противоречий: «умное» производство ставит под вопрос будущее капиталистической экономики, «умное» управление подрывает традиционные политические институты, «умная» мобильность эффективна лишь в случае полного отстранения человека от управления транспортными средствами и т. д. Парадоксальное сочетание беспечности, порождаемой перекладыванием все большего числа обязанностей на киберсистемы, и паранойи, вызванной все большим уровнем контроля над жизнью людей, расшатывает человеческую психику.

В конечном счете, «умная среда» сольется с человеком в одно целое, усилив многократно его возможности. С одной стороны, усовершенствованные (до предела) люди не смогут конкурировать друг с другом ни в одной из областей (абсолютный эгалитаризм), что может породить фрустрацию. Но, с другой стороны, это может привести к освобождению от стремления к превосходству и достижению внутреннего покоя – к своеобразному буддийскому идеалу (окончательной победе над эго). А, возможно, – и к массовому помешательству. Будут ли люди быстрее умнеть или сходить с ума в «умных» городах – покажет время.

Список литературы

1. Гатчина и Сосновый Бор станут пилотными городами по проекту «Умный город» в Ленобласти // Тасс : сайт. URL: (дата обращения 24.09.2019 г.) 
2. Smart City Solutions for Small City. URL: (дата обращения 24.09.2019 г.)
3. The making of a smart city: best practices across Europe. URL: (дата обращения 24.09.2019 г.)
4. Smart city solutions from Finland. URL:  (дата обращения 24.09.2019 г.)
5. Стоппард, Т. Розенкранц и Гильденстерн мертвы / Т. Стоппард. – СПб.: Азбука, 2000.
6. Дженкс, Ч. Язык архитектуры постмодернизма / Ч. Дженкс. – М.: Стройиздат, 1985. – 136 с. 
7. Масетти, С. Крупные жилые комплексы // С. Масетти. – М.: Стройиздат, 1971. – 183 с.: ил.
8. Keyes, K., Fresco, J. Looking Forward. URL: (дата обращения 24.09.2019 г.)

Текст: © Евгений Лобанов. Доцент кафедры дизайна оборудования в средовых объектах СПБГУПТД. 2019