Лица русского дизайна. Игорь Евгеньевич Серебренников

Вспоминаем историю Санкт-Петербургского дизайна и продолжаем серию публикаций Сергея Хельмянова рассказом об Игоре Евгеньевиче Серебренникове – главном архитекторе по научно-исследовательским судам.

Интервью с Игорем Евгеньевичем было для меня крайне интересно. Формат журнальной статьи, к сожалению, не позволяет разместить его полностью, а сокращать повествование до краткой биографической справки – купировать интерес. Поэтому здесь я в хронологическом порядке разместил лишь несколько историй из жизни этого большого дизайнера, рассказанных им самим.

История первая. «Университеты»

Зима 1943/44 годов. Мне тринадцать лет. После возвращения из эвакуации я работал в научно-исследовательском и проектном институте механической обработки полезных ископаемых. Меня взяли аппаратчиком. Это с рудой возиться, колоть, отсеивать. А к концу войны я был уже слесарем-механиком пятого разряда. У меня был великолепный мастер, эстонец Эдуард Густавович Круман. Он показывал мне, как что лучше делать, на каком станке лучше обработать, а еще он был медвежатник – сейфы вскрывал. Стоял на учете в органах. Иногда за ним приезжала черная машина и его увозили. Где-то надо сейф открыть. Меня научил кое-чему.

Однажды, когда бухгалтер потеряла ключи, меня попросили открыть ей стол. Я открыл. Вернулся в цех, работаю, вдруг приходит милиционер с винтовкой, бухгалтерша с ним, орет: «Это он открывал мой стол, он и украл!» Меня повели в заводоуправление и там посадили под арест. Часового поставили. Оказалось, что из этого стола пропали продуктовые карточки на весь институт. Следователь был нормальный, поговорил со мной: «Ты только не глупи, не убегай». Я ему ответил: «Зачем мне убегать, когда я этого не делал?» Целый день меня мурыжили. А в конце дня прибегает бухгалтерша, ревет, на колени падает: «Прости меня…» Оказывается, когда она ящик выдвигала, папка завалилась за него, и встала там вертикально, прижатая другими ящиками. Хорошо, что догадались все ящики одновременно вытащить, а так бы…Я вернулся в цех, мужики собрались. Все были фронтовики. Говорят: «Надо тебя “покрестить”». Налили мне спирт в чашку, разбавили водой, себе тоже все налили. Поставили меня в середине цеха. Выпили, а потом говорят: «Иди в заводоуправление, к главному механику, доложи ему, что вся работа сделана». Я прихожу к нему, на стол облокотился и говорю: «Задание ваше выполнено». Он говорит: «Я вижу! Теперь у меня к тебе будет еще одно очень важное персональное поручение! Пройди во двор между цехами и отпили от швеллера сорокового (400 мм) полоску 60 миллиметров. Только старайся ровно отпилить, чтобы не играло». Я взял ножовку по металлу, несколько полотен, угольник, чертилку (чтобы все было точно). Стал пилить. Долго пилил. К концу дня отпилил я эту полоску – и был уже трезвый совершенно. Насколько главный механик был мудрый человек. Он меня не ругал, а просто дал такое задание на свежем воздухе… После этого меня все мужики уже принимали за своего.

История вторая. «Муха»

До войны я ходил в художественную школу, немножко занимался во Дворце пионеров и в Доме художественного воспитания детей при школе. Да и просто любил рисовать. Это был 1946 год. Пошел подавать документы на скульптуру в СХШ при Академии художеств, но меня не приняли. Я расстроился, а соседка по коммуналке – она как-то меня опекала – говорит, что открылось училище (ЛХУ), сходи, мол, посмотри, может, понравится. Мне понравился факультет металла, и я подал документы. Ходил, конечно, на подготовительные курсы. Конкурс был огромный. Но я поступил. В слесарных мастерских у нас был замечательный мастер Севрюк. Я ему понравился, мы нашли общий язык. Он потом освободил меня от заданий, потому что я уже работал слесарем и многое умел. Он меня оценил и поддерживал. Уникальный человек.

А еще нам преподавал кузнец Портов. Он доставал раскаленную болванку щипцами и быстро снимал окалину ногтями. Руки все были черные, обгорелые, закопченные… Портов приглашал меня работать летом молотобойцем. Решетки мы с ним делали для Политехнического института. Группа у нас была хорошая, дружная – одиннадцать человек, парней. Все с удовольствием занимались, ко всем предметам серьезно относились. Сейчас нас осталось только двое. В нашей группе учился Юра Васильев. Он первым делал автомобиль на дипломе, первым пробил дизайн-тему в училище. Для этого он ездил по заводам, в Москву, в министерство, познакомился с Долматовским. Вторым был Кудрявцев. Он делал проект для ЗиЛа, и завод ему очень помогал. До этого темы были прикладные либо архитектурные. У меня была архитектурная: «Морское могущество СССР». Площадь перед Домом Советов на Московском проспекте. Там сейчас Ленин стоит. Мой был раньше, он стоял примерно на таком же постаменте, но вокруг были не фонтаны, а громадный бассейн, в котором струилась вода.

История третья. АКБ судостроения.

Я окончил училище в 1954 году. По распределению попал в Архитектурно-конструкторское бюро (АКБ) судостроения, и меня подключили к проекту атомного ледокола «Ленин». Там я больше занимался «хозяйственной» работой. Ездил, заказывал кожу для мебели, цвет подбирал. Моя проектная работа там была только по одному помещению – я проектировал музыкальный салон – столовую команды. Но там все сделали не так.

Научно-исследовательское судно «Михаил Сомов»

По «Ленину» был и альтернативный проект Ю.Б. Соловьева. Его привезли на согласование, но забраковали и проект передали нам в АКБ. И мы все проектировали заново. Позже проектировали новый атомный ледокол. Очень красивый получился. И даже в конструкторском отношении мы много внесли. Лед на ледоколе намерзает кошмарно, поэтому мы закрыли бак (носовая часть) крышей, открытыми оставили только части, для того чтобы можно было швартоваться. Шлюпки закрыли, спрятали за специальными щитами, вместе с которыми они в случае аварии отъезжали. За щитами сухо было, никакого льда. Энергии на атомном ледоколе много, все отапливать можно. Но он остался в проекте. Позже ко мне обращались, просили, чтобы картинки дал, но я отказал. А сейчас жалею даже, может, кто-то и сделал бы что-нибудь.

Научно-исследовательское судно «Изумруд»

Делали танкер атомный двести метров длиной. Он был мелкосидящий, специально для Суэцкого канала. Но пока мы его проектировали, канал углубили, и необходимость в нем отпала. Проект был полностью готов и согласован в министерстве. Очень красивый получился. Правда, проект кто-то срезал на моей юбилейной выставке в 2000 году.

Большой десантный корабль проекта 1171

Был проект: полувоенное транспортное судно с открывающимся носом. Нас пригласили в КБ, чтобы мы мебель подобрали и быстренько раскидали по каютам. А нам не понравилось все: расположение и внешний вид. И за пять дней мы сделали новый проект. Я сделал новые планировки, а мой напарник – внешний вид. Макет сделали из картона. Мы проект делали, а начальство КБ звонило нашему начальству – Олегу Анатольевичу Арнольду: «Твои тут какой-то ерундой занимаются». И я Арнольду каждый день докладывал, что мы сделали и что собираемся делать. Он нас поддерживал. Я подходил к конструкторам по различным системам и показывал наши чертежи. Они: «Ты что, с ума сошел? У нас уже проект готов!» Я им говорю: «Неважно, только скажите, так будет лучше или хуже?» Они: «Ну конечно лучше, проще будет». И таким образом я тихонечко согласовал свой вариант со всеми. Потом на доклад пошли к начальнику бюро. Повесили оба варианта проекта. Он пригласил всех своих главных конструкторов. И все, кто выступал, говорили: «Это нереально! У нас уже проект готов». Он им: «Все, что вы тут говорили, забудьте! Я вам даю два месяца, сделайте все как у архитекторов и с ними согласуйте». Вот так приняли наше решение. Так и построили. Потом за это судно все проектировщики получили государственные премии и ордена. Все, кроме нас.

История четвертая. «Исследователь»

Конструкторские бюро, которые мы обслуживали, обязаны были присылать все проекты на согласование к нам (в АКБ судостроения). Мы рассматривали, делали свое предложение и отсылали обратно. Не всегда принимали, бывало и сопротивлялись.

Однажды мы делали проект для Херсонского КБ. Полностью переделали первоначальный проект научно-исследовательского судна. И заказчику нравилось. Идея переделать рыбопромысловое судно в научно-исследовательское принадлежала заместителю министра. Он сам набросал свои решения, и дальше работало целое конструкторское бюро. А я все забраковал, и мы вместе с бюро переделали проект. На согласование в министерство приехали большим составом во главе с главным конструктором Херсонского КБ. Все меня поддерживали и даже не сомневались, что проект примут. Замминистра посмотрел и говорит: «Кто это придумал?!» Я начал объяснять, что это рациональнее, и приводить аргументы в пользу моего решения. Но замминистра не дал мне договорить: «Надоело мне это все! Вон! Выйдите из кабинета!» И выгнал меня.

Научно-исследовательское судно «Академик Крылов»

После совещания вышел главный конструктор и говорит: «Что делать, не знаю». Я ему: «Ладно, пойду к Мещерякову». Это директор Научно-исследовательского института технологии судостроения. Для него и строилось это судно. Мы с ним случайно познакомились – он был моим соседом по гаражу. Пришел, принес оба варианта проекта, рассказал ситуацию. Он посмотрел внимательно, взял карандаш красный, жирный, и на моем варианте написал: «Согласовано». Ну а он заказчик, значит, он платит деньги. Но замминистра продолжал давить, собрал бригаду конструкторов из конкурирующего КБ (у них архитектурный отдел был сильный). Послал в Херсон. Там нам дали пустой спортзал, посадили меня, а за перегородкой «конкурентов». Дали местных конструкторов, чтобы нам помогали чертить. И вот мы там начали параллельно работать. Но вели себя честно, даже не смотрели, что там, друг у друга. Обсуждали проект только в курилке. Они хорошие ребята – настоящие архитекторы. В итоге создали компромиссный вариант. А когда этому замминистра показали, он спросил: «А кто будет подписывать?» Ему говорят: «Серебренников». Он: «Не подпишет». Но я подписал, и это судно построили. ***

На судне «Исследователь» в 1970 году Игорь Евгеньевич участвовал в экспедиции «Индийский океан 3» с целью изучения обитаемости морского судна в условиях длительного плавания с точки зрения архитектурных требований. По итогам этой экспедиции он написал книгу, полную фотографий и рисунков, – «Через семь морей и два океана».

Лазаревский мост. Инженеры: А. А. Станевич, Т. Ю. Гуревич, Ю. Ю. Крылов, Л. А. Кудрявцева, М. В. Дюба, А. Е. Горюнов, И. Е. Серебренников. Фото: © Александр Трофимов. 2012

Игорь Евгеньевич Серебренников (1930 – 2016)

Игорь Евгеньевич Серебренников родился 9 июня 1930 года в Ленинграде. Начал работать в 13 лет учеником слесаря. В 1946 году поступил в ЛХПУ (бывшее имени А.Л. Штиглица) и в 1954 году окончил ЛВХПУ им. В.И. Мухиной с отличием. Работал в области судовой архитектуры в общей сложности 16 лет. Принимал участие в проектировании ледоколов «Ленин», «Арктика», танкера «Пекин», серии судов ледокольного типа «Амгуэма» и «Михаил Сомов», научно-исследовательских судов «Измиран», «Изумруд», «Академик Алексей Крылов», первой титановой подводной лодки «К-162» и многих других. В течение 9 лет работал главным архитектором отрасли по типу судов. Один из основателей и первый начальник отдела товаров народного потребления (ТНП) Специального художественно-конструкторского бюро (СХКБ) Ленинградского Совнархоза. С января 1963 года работал в Ленинградском филиале ВНИИТЭ. Прошел путь от начальника отдела до главного дизайнера института. В ЛФ ВНИИТЭ возглавлял проектный коллектив по тематике «Дизайн для спорта» – комплексная разработка спортивного и судейско-информационного оборудования для «Олимпиады-80». 21 год преподавал в ЛВХПУ им. В.И. Мухиной. В 2000 году спроектировал Лазаревский мост через Малую Невку в Санкт-Петербурге. В 2009 году мост был построен и введен в эксплуатацию.

С 2002 года – заслуженный художник РФ. С 2003 года – почетный работник общего образования РФ. В 2012 году за творческие достижения в дизайне награжден Союзом дизайнеров России серебряной медалью «Андрей Нартов» под № 2.

Сергей Хельмянов
Впервые опубликовано в журнале «Проектор» №2, 2013