Владимир Свердлов. Погружение в глубины творчества.

Дизайнер видит дальше, чем все остальные

Владимир Борисович Свердлов – дизайнер, скульптор, член союза дизайнеров Санкт-Петербурга, председатель секции арт-дизайна, выпускник Санкт-Петербургской Государственной художественно-промышленной Академии им. барона А.Л.Штиглица (Мухинское училище). Скульптуры его авторства ценят не только в России, но и за рубежом. Владимир Борисович является автором портрета Иосифа Бродского, подаренного библиотеке конгресса США. В настоящее время Свердлов занимается созданием арт-обьектов, камерной пластикой, глиптикой.

Владимир Свердлов

15 декабря 2015 года с Владимиром Борисовичем в лектории «Мойка-8» состоится встреча. Накануне этого события нам удалось с ним пообщаться в неповторимой атмосфере творческой мастерской, путь к которой оказался очень символичным. Понимание и познание творческих идей автора было столь же глубоким, как и прохождение через парадные в глубину питерского двора, а чистота идеи и формы подобна освещенной чистой мастерской в темный пасмурный вечер.

Владимир Свердлов

Владимир Борисович, что для Вас арт-дизайн, каким Вы его видите?

Арт-дизайн родился гораздо раньше, чем я, и сколько ему тысячелетий никто точно сказать не может. Есть такой специалист по Египту Хорхе Анхель Ливраго Рицци, ведущий специалист в мире. Он говорил, что сооружения типа большой египетской пирамиды насчитывают не менее 17 тысячелетий. Будем считать, что подобное сооружение и есть начало арт-дизайна, потому что в одном сооружении собраны десятки концепций: и научных, и технических, и архитектурных, и искусства, и медицины, и космоса. Пирамида - это и приемник и передатчик одновременно. Меня всегда это волновало, и я решил сделать пирамиду, которая только контурами может называться пирамидой, а на самом деле это больше, чем пирамидальная форма, и фараонов там внутри нет. Есть пространство и время. Кстати, современная наука объясняет схождение этих двух параметров, пространство и время, именно такой геометрической формулой: взаимно - перпендикулярные два отверстия цилиндрической формы. То есть, если взять лист и согнуть его по радиусу, то это только одно отверстие, а потом образование второго отверстия – время. Вот схождение этих двух отверстий - очень тонкая перемычка. Между временем и пространством практически не существует материи. А свет моделирует форму, чтобы она текла из одной субстанции в другую.

Расскажите о Вашей «пирамиде»?

В 2003 году был объявлен конкурс на монумент, посвященный 300-летию Санкт-Петербурга, на Мытнинской набережной. Я хотел поставить пирамиду.

Владимир Свердлов

В Древнем Египте говорили, что все боится времени, но время боится пирамид. Почему оно боится пирамидальной формы? Это не просто так сказано 4 тысячелетия назад. Потому что все материальные в этом мире превращается, рано или поздно, в пирамидальную форму – в кучку. А в виду того, что организация всякой материи направлена в четыре стороны пространства, все абсолютно со временем превращается в пирамидальную форму, и время ничего не может с этим поделать. Оно само строит пирамиду. Эти цивилизации, которые существовали до нас, об этом знали очень хорошо. Борис Дёмин, когда впервые увидел пирамиду, сказал: «Такое ощущение, что я ее уже видел в каком-то учебнике». От дизайнера все должно быть схоже с окончательным продуктом. Самый настоящий дизайн – он и есть произведение искусства. В конце XX века многие ведущие дизайнеры мира считали, что истинный продукт дизайна и есть произведение искусства. Но есть апологеты, которые считают, что искусство – это искусство, а дизайн – это дизайн. Но дело в том, что функция «красота» присуща такой же философской идее, как и функция «быть нужным». Лопата была нужна на протяжении нескольких тысячелетий, но в конце концов человек научиться обходиться без лопаты, а без красоты никак. То есть главенствующая функция – это все равно красота. Красота спасает мир постоянно. Хотя есть вандалы, которые постоянно занимаются уничтожением красоты. Но здесь уже единоборство Бога и дьявола. Дьявол должен разрушать то, что создается большим трудом. Если бы не Бог, то ничего бы не было создано человеком.

Идеи Ваших работ сразу формируются в голове или в процессе работы?

Нет, в процессе. Придумать и нарисовать – это легко и просто. Нужно только заснуть и чтобы во сне явилась идея, утром я ее могу уже нарисовать, так было с пирамидой, кстати. А вот когда я начал ее лепить, то непонятно как эти стенки возвести без опор. А мне их нужно отформовать для того, чтобы отлить пирамиду. Пришлось изгаляться. Сначала я сделал только окна в пирамиде, но без радиусов. И когда я получил этот монолит в гипсе с окнами взаимо-перпендикулярными, тогда я начал в гипсе дорабатывать радиусы. И у меня получилась модель. Я опять ее заформовал и отлил уже в гипсе, но с радиусами. Довел их очень близко к идеальному состоянию. Но когда я отлил в металле, я понял, что я ничего еще не сделал. И больше 2-х лет я доводил пирамиду до идеального состояния.

Принципиально моя теория: везде в скульптуре должен быть воздух, хватит красть его. С помощью традиционной скульптуры крадется все внутреннее пространство всеми скульпторами мира. Берется камень, берется бронза, и зажимается пространство. Во всех моих работах – воздух. А мы как ставили памятники фигуративные так и продолжаем ставить.

В ваших работах вложен глубокий такой философский смысл.

Дизайна без философии не существует! Там, где говорится о дизайне без философии - это декоративно-прикладное искусство. А дизайн - это обязательно философия.

Тогда можно узнать у Вас, есть ли в дизайне место интуиции?

Все основано на интуиции, но в народе называется фантазией. А на самом деле – это интуиция. Дизайнер должен видеть гораздо дальше, чем все остальные вокруг него. И вообще, мое определение дизайна – это все то, что понадобится человечеству спустя какое-то время. То, что сейчас – это технократия, инженерия – вот это уже сейчас нужно. Что-то с компьютерами делать, с ноутбуками и так далее. Это сейчас нужно, это бизнес требует от всех специалистов: прямо сейчас дайте – я продам. А дизайнер должен смотреть гораздо дальше. А арт-дизайнер должен обязательно еще чувствовать и красоту, о которой уже столько сказано на протяжении тысячелетий, казалось бы - чего добавить. Вот и остается обливать двери и поджигать, но это же не выход из положения. Надо искать красоту все время.

По поводу интуиции: в ваших работах ее много?

А это не мне судить. Я же в другой области. Как много, мало? Самое главное, что вы чувствуете ее или нет. Если чувствуете, определить, сколько ее – опять время нужно, сколько этой интуиции у меня. Бродский Иосиф написал в «Римских элегиях»:
О своем – и о любом – грядущем я узнал у буквы, у черной краски.
Так глубоко.

В Вашем творчестве много работ, посвященных Иосифу Бродскому. Почему Вы к нему возвращаетесь?

Я и к Пушкину возвращаюсь.
И девы-розы пьем дыханье, – Быть может... полное Чумы! (А. С. Пушкин «Пир во время чумы»)
Это провидцы. И один и другой. Только один – XIX, а второй – XX века.

Дочка Бродского, когда увидела скульптуру, спросила: «Можно мне дотронуться?» Я ответил: «Можно, если мне можно дотронуться до Вас». И я дотронулся до дочери Бродского. «Оторванная голова Бродского». Видите неровный край? Она не отрезана, а оторвана от чего-то большого. Гений. Человек, который сказал: «В эпоху трения скорость света есть скорость зрения. Даже если света нет».
Еще одна концепция, которой никто не знает. Я мечтал бы поставить в Венеции голову большую, и можно входить в голову Бродского. И вот когда ты вырос, ты уже не можешь войти, ты даже вползти не можешь, а когда ты маленький можно залезть. Потом, когда вырастает человек, он говорит: «А я еще в детстве был у Бродского». И все буквы, точно так же как поэзия, пишутся внутри зеркально. У Бродского все же наоборот.

Владимир Свердлов

А сколько у Вас его портретов?

Не буду говорить, а то вы подумаете, что я сумасшедший.

Бродский сильно повлиял на Вас и Ваше творчество?

Много людей на меня повлияло: папа, мама, старший брат.

Сложно удержаться от вопроса, связанного с Вашей семьей. Так как Вы выросли в творческой атмосфере, как это повлияло на Ваше будущее? Перед Вами стоял выбор: творческая профессия или, например, математик, химик, бухгалтер?

Сейчас расскажу такой эпизод из жизни. Я в детской художественной школе. Мой преподаватель – ученик моего отца. И он говорит: «Вова, завтра будем рисовать непросто на листе бумаги, а на планшете. Надо бумагу натянуть на планшет. Скажи родителям, они тебя научат, и приходи в школу с планшетом». Я прихожу, родителям объясняю, они говорят: «Да не волнуйся, все сделаем». И натягивают мне планшет. Я никогда не видел что это такое, но когда родители натянули планшет, то по углам были паруса. Я заплакал. Отец сказал матери тихо, шепотом, как сейчас помню: «Все. С этим все ясно!» Потом, когда перед армией я работал в архитектурной мастерской, архитектор-стажер - такая была у меня первая запись в трудовой книжке, то мне нужно было в день натягивать не меньше 30 планшетов для архитекторов. Я уже могу с закрытыми глазами натягивать планшет.

Тогда Вы с братом работали?

Нет, брат меня никогда не брал под свое крыло. Он только со стороны наблюдал, что я делаю. Потом начал своим детям говорить: «Смотрите на дядю, у него все не так как у меня и этому тоже нужно научиться».

А почему в архитектуру не пошли?

А я пошел в архитектуру. Проучился целый год на архитектурном факультете. Увидел, что там лабуда одна и пошел в армию. После армии поступил в Харьковский художественно-промышленный институт, такой же старейший как Академия им. А.Л.Штиглица.

Почему Вы перевелись в Академию им. А.Л.Штиглица?

Я приехал на свадьбу к своему другу после второго курса и познакомился со своей будущей женой. Ее папа сказал мне: «Как же вы будете жить в Харькове, а она здесь в Ленинграде?» «Ну ничего, переведется – сказал я, – в Харькове 47 ВУЗов.» А жена сказала: «Нет, лучше тебе перевестись».

Не жалеете об этом выборе?

Жалею. Муха слабее Харьковского института.

У Вас остались хорошие впечатления об Академии Штиглица?

Ну конечно, остались. Там часть моей жизни, 4-5 курс прошли. Все ходили смотреть на мой рисунок. Заведующий кафедрой рисунка тогда был Владимир Иванович Шистко, он предложил остаться в Мухинском училище. Я сказал: «Нет. Я – дизайнер». Он сказал: «Жалко. У тебя лучший рисунок на курсе».

Какую кафедру Вы заканчивали?

Промышленный дизайн. 17 лет я проработал после Мухинского училища промышленным дизайнером. От молодого специалиста до ведущего дизайнера отрасли. Министр мне вручил медаль МРП (Министерство радиоприборостроения). А потом пришел Горбачев и сказал, что нам это ни к чему все, такие изделия как «Ленинград», «Галактика», «Амфитон», «Блюз» и так далее. Есть у меня папка с чисто дизайнерскими вещами.

А какая тема Вашей дипломной работы?

Космический корабль и там внутри космонавты. Этим космонавтам нужно обязательно заниматься физическим трудом, чтобы у них не атрофировались мышцы, связки, кости. Нужно было сделать зону реабилитации. Помните космический корабль: большой цилиндр, конус и потом маленький цилиндр. И вот в конусной части я придумал по периметру как «беличье колесо». Стоит на это «беличье колесо» прицепить резиновыми ремнями себя к основанию и можно побежать просто как по дорожке. Также можно выложить шведскую стенку, из шведской стенки вынимается агрегат «вело эргономика» для гребли. И всё очень компактное, многофункциональное и, самое главное, нет затрат на питание, не надо двигатели дополнительные собой в космос брать.

Владимир Свердлов

На каком заводе Вы работали?

ЦНПО «Ленинец». Там делалось супер – оборудование для навигации.
Приемник «Ленинград-10» – одна из первых моих работ на заводе. Потом были магнитола двух-кассетная, счетчик для таксистов, приемник с разносимой акустикой, кассетница для аудиокассет, «Арго», магнитола «Галактика», за которую я получил медаль.

Башня «XX-XXI» – памятник, посвященный 100-летию Русского авангарда. Что вдохновило Вас на ее создание?

Меня вдохновило то, что у нас в стране нет ничего такого же глубокого как «Черный квадрат». Это не вдохновение было, а что-то другое, обида наверное. Я обижен страшно. Все современное искусство: западное, западно-европейское, американское, все оно образовалось только благодаря таким как Малевич, Кандинский, Леонидов в архитектуре и другие.

Получается, русский Авангард послужил развитию западного искусства?

Да! Абсолютно! Совсем недавно в Эрмитаже была выставка Захи Хадид. Она сказала, что русский авангард – это ее икона. А мы ничего не поставили и никак к нему не относимся.

Почему Вы используете именно вот этот материал? Почему глянец?

Вот ведущий специалист современного искусства Эрмитажа Озерков Д.Ю. у меня тоже спросил: «А почему у Вас нет фактуры?» Я лично считаю, что все, что связано с фактурой – это обман. «Декоративщина». Фактурой форму не обманешь. Вода гладкая в спокойном состоянии – самое секретное наше оружие. Без воды и без воздуха человечество не могло бы существовать. Я, естественно, учусь у природы. Гладкая форма воды, идеально гладкая, только завидовать можно как она легко колоссальные плоскости делает идеально ровными. Причем, организуется сама. Земля не может, а вода легко. И для чего эта гладкая форма? Может там на ее поверхности колоссальная энергия, но мы не можем этой энергией воспользоваться.

Бывает ли в полете творческой мысли, что Вы сталкиваетесь с ограничениями, наложенными самой природой? То есть сила притяжения, например.

Я вам скажу, с какими ограничениями я сталкиваюсь. Вот если бы все эти мысли и идеи и концепции – все это пришло бы ко мне лет в 20, я был бы счастлив. Но, к сожалению, уже пошел 6-ой десяток, когда я начал думать серьезно о том, что происходит вокруг меня. И вот это самая большая сложность. Не разогнуться иной раз…

Вот мы затронули временной период 20 лет назад и сейчас. Хочется спросить о зрителе: Зритель того времени Вашей первой скульптуры и зритель сейчас. Вот смена поколений как влияет?

Принципиально не меняется. Охают, ахают, убивают меня вопросом – «А для чего Вы это сделали?»

Все ли свои работы Вы считаете законченными?

Нет. У меня всегда есть постоянное чувство неудовлетворённости. Хотел бы сделать по-другому, не принципиально по-другому, а где-то в деталях, но по-другому. Видение меняется постоянно. Был в Харькове такой профессор Шапошников М.А., учился в Баухаусе у Кандинского. Ему уже было за 80, когда я учился. Он ставил оценки на торце планшета. Так идет вдоль стенки и смотрит, как натянут планшет, и ставит 3-2. Я подхожу к своему планшету, а у меня стоит 5. Геннадий Степанович, мой первый куратор, сказал: «Я бы на твоем месте вырезал бы эту пятерку с планшета, подошел к Шапошникову и взял бы автограф. Ты не знаешь, что такое Шапошников. За всю историю не было ни у кого пятёрки. Ты – первый». Вакс И.А. когда узнал, что у меня преподавал Шапошников, он пожал руку и поклонился. Но вообще, все, что касается учебы, я бы все аккумулировал на теории тех архитекторов, художников, дизайнеров начала 20 века. Они так много написали. Нас, наше поколение, обокрали со страшной силой. Столько было уникальных теорий по конструктивизму.

С какого момента Вы перешли к такому формообразованию от промышленного дизайна?

С детства. Всегда это делал.

А какой принцип техники исполнения Ваших работ?

Техника исполнения такая: Это разум. Он должен быть оснащен всеми премудростями технологии, которые существовали до меня. Мои знания – это мой главный инструмент. Потом интуиция. Что с ними делать? Как сжать все эти знания, чтобы они превратились в форму, в изображение. Но когда я начал лепить (про башню, пирамиду), я чуть не сошел с ума, от того, сколько я всего узнал нового в процессе. То есть все, что в искусстве происходит нового, это только самый верхний слой, как айсберг.

Нужно создать такую вещь, чтобы она была более значима, чем предыдущие. Слова рождаются на основе формы, как у Бродского:

Здесь на холмах, среди пустых небес,
Среди дорог, ведущих только в лес,
Жизнь отступает от самой себя
И смотрит с изумлением на формы.

Сначала с удивлением, а потом начинается восприятие квинтэссенции, что же это такое – форма, что за ней стоит.
Мне бы хотелось, чтобы все увиденное вами было осознано на уровне не только биологии «нравится - не нравится», а на основе разума, чтобы восприятие шло через первичное – через разум. Чтобы у вас возникло понимание.

Владимир Свердлов

Спасибо Вам огромное за интересную беседу. Вас можно слушать бесконечно. Счастливец тот, кто попадет к Вам на лекцию.

Был рад.

Встреча оказалась душевной и теплой. В процессе беседы Владимир Борисович не только поделился своими взглядами на происходящее в современном искусстве, но и раскрыл глубинную суть своих произведений, показал путь, который проходит он сам каждый раз, создавая свои шедевры. Услышать из первых уст, как зарождалась идея, и создавался арт-объект – одна из редчайших возможностей, которые выпадают нам в жизни. Мы надеемся, что Владимир Борисович еще долгие годы будет радовать и вдохновлять нас своим творчеством.
Беседовали: Кристина Палий, Ольга Цепилова. © 2015 Фото: Александр Трофимов. © 2015